Статьи

Наполеон Кавказа

Источник: «Кавказ.Реалии»

 
За что боролся и какое наследие оставил имам Шамиль?

Имам Шамиль стал легендой Кавказа еще при жизни, но то, что он совершил в реальности, было круче любой легенды. Шамиль возглавил сопротивление могущественной Российской империи, создал свою теократическую империю, объединил враждовавшие народы Кавказа. Пленив Шамиля, Российская империя воздала ему невиданные почести. Отношение в России к этой фигуре постоянно менялось: историки то возводили его в ранг героя, то ниспровергали как предателя. Споры идут до сих пор, пишет Радио Свобода…

… Алексей Юдин: Гости в нашей студии: старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Патимат Тахнаева и Вадим Муханов, старший научный сотрудник МГИМО. Давайте расскажем о том, что собой представляла ситуация на Северном Кавказе в то время, в начале XIX века.

Вадим Муханов: Было несколько вариантов датировки Кавказской войны. Сам термин достаточно неоднозначен. Кто-то говорит о серии кавказских войн, объединяя это с серией войн с двумя соседним империями, которые создали геополитический треугольник в борьбе за Кавказ. Это Российская империя, северная империя, которая пришла позже и по хронологии должна быть названа третьей, а первые две империи, испокон веков боровшиеся за Кавказ, — это Османская империя и Персидская империя. Когда в период нескольких войн они начали слабеть, с севера пришла другая империя, которая заявила о своих правах на Кавказ, и в течение двух веков, XVIII-го и XIX-го, поставила свой флаг на Кавказе: это Российская империя.

Алексей Юдин: То есть нижняя граница все-таки сползает в XVIII век?

Вадим Муханов: Мы можем вспомнить действия первого российского императора Петра, когда он пошел на Кавказ, его каспийский поход. Можно вспомнить движение в эпоху великой императрицы Екатерины II, первый договор с Закавказским государством, а именно Георгиевский трактат между Российской империей и Картли-Кахетией, Ираклием II: это 1783 год. Это эпоха начала активизации российской политики на Кавказе, но и эпоха первых неординарных личностей, которые там появились: например, шейх Мансур, который заставил о себе вспоминать в последней четверти XVII столетия. На Северном Кавказе в начале XIX века, то есть перед имамом Шамилем появились и другие яркие люди.

Алексей Юдин: Термин «война» для Гази-Мухаммада, учителя нашего героя, и для самого Шамиля обладал определенным религиозно-культурным форматом. Чему учил его учитель Гази-Мухаммад?

Патимат Тахнаева: Северо-восточный Кавказ, в частности, Дагестан — это было не единое политическое пространство, а раздираемое междоусобными распрями общество, оно разбивалось на какие-то союзы, которые находились под влиянием то Персии, то Турции, заключали одновременно вассальные договоры с Россией, думали только о своих интересах. На этих интересах играли все три игрока. В 1828 году и Персия, и Турция прекратили свои договоры, эти два игрока совершенно официально ушли с площадки. Николай I писал: «Теперь мы можем взяться за освоение гор».

В 1829 году на политическую площадку выходит имам Гази-Мухаммад. Российское кавказское командование не совсем понимало, с чем оно столкнулось. С 1813 по 1829 год внутри Дагестана происходили войны, так называемый Антирусский ханский союз, когда дагестанские владетели вышли из-под вассальной зависимости России и, подстрекаемые, поддерживаемые Персией и Турцией, вели войну.

Этот союз усмирял известный генерал Ермолов. Он был сторонником жестких решительных мер. К 1829 году какие-то дагестанские владетели смирились, кто-то погиб в бою, кто-то был отстранен от власти. И к 1829 году, когда казалось, что все уже позади, Россия может спокойно вздохнуть, появляется имам Гази-Муххамад и объявляет джихад.

Алексей Юдин: Что это такое в понимании духовного и политического лидера того времени?

Патимат Тахнаева: В Дагестане было в основном адатное управление, ислам занимал больше ритуально-обрядовую сторону: в семейно-брачных отношениях, отчасти юридических, — но судебное право было адатным. Гимры традиционно занимались продажей вина, оно было очень популярно, возникали всякие драки, безобразия. В мечети подняли вопрос о том, что надо придумать новые правила. Гази-Муххамад встал и сказал: «Ничего делать не надо, за нас это уже сделал пророк. Надо вернуться к основам шариатского права. Шариат и только шариат». Это борьба за чистоту ислама. Поскольку имам Гази-Мухаммад был очень образованным, много лет посвятил изучению исламских наук, исламского права, он очень жестко приводил окрестные селения к исламскому праву, к шариату. У него были сторонники, благодаря которым удавалось утверждаться в этих обществах. С 1826-го по 1829 год он пытался больше проповедями, увещеваниями и письмами, которые писал дагестанским владетелям, убедить их, что надо отойти от адатного права и внедрять шариат.

Алексей Юдин: Какое отношение ко всем этим преобразованиям имела концепция священной войны?

Патимат Тахнаева: «Джихад» в переводе с арабского — это «усердие на пути к Аллаху». Газават — это вооруженный путь. Имам Гази-Мухаммад объявил газават, потому что шариат был очень жесток, там был очень короткий разговор: палочные удары, наказания. Люди не хотели отказываться от привычного образа жизни. Имам Гази-Мухаммад очень жестко с этим боролся. Вместе с тем он понимал, что это было посягательство не только на юридическо-правовое, но и на политическое пространство. Он отрицал власть дагестанских владетелей, ставил себя выше.

Алексей Юдин: Но что при этом было объектом священной войны, газавата: против кого воюем?

Патимат Тахнаева: Прежде всего, это внутренняя война, все началось с нее. Имам Гази-Мухаммад объявил отступниками всех, кто не следовал шариату, всех, кто общался с русскими. В 1830 году в одном из воззваний он так и скажет: «Сабли наши, шеи ваши». Конечно, были богословы, которые ему возражали.

Алексей Юдин: То есть была не только политическая, но и религиозная оппозиция? Война шла и за смыслы.

Патимат Тахнаева: Естественно: идеологическая война.

Алексей Юдин: А с самого начала было понятно, ради чего идет война?

Патимат Тахнаева: Ради установления истинного ислама. Это смысл жизни мусульманина, иначе она бессмысленна. Была поставлена жесткая грань — нужно утверждать шариат. Кто не в шариате, те не заслуживают того, чтобы жить.

Алексей Юдин: С этой стороны — открыто декларируемые религиозные цели, а со стороны северной империи? Присутствовал ли в то время в чьих-то головах религиозный мотив покорения Северного Кавказа?

Вадим Муханов: Тут речь идет о двух очень важных моментах. Первое — это то, что к концу 1820-х годов империя получила международное признание Кавказа как своей территории. В первой четверти XIX века Россия провела серию успешных войн за обладание черноморским побережьем, Кавказом. В результате Европа, Османская империя и Персия признали приоритет России над этой территорией. Тут возникла вторая проблема - контактов с этим регионом, с конфессиями, с чаяниями населения. Северный Кавказ и Закавказье представляли собой большое лоскутное одеяло с различными правилами игры. Кто-то ездил в Стамбул, кто-то - в Тегеран, кто-то - сначала в Астрахань, а потом через Астрахань в Петербург договариваться. Этот регион был отдаленным, не было высокого уровня коммуникаций, и решения принимались долго, поэтому внимание на те или иные проблемы обращалось не быстро. Конечно, те реалии, которые застали на Кавказе русские офицеры и генералы периода Ермолова, отличались от реалий, которые были через десять лет, когда объявили газават. Ермолов начал сносить ханскую власть в регионе, возник некий вакуум власти.

Алексей Юдин: И в этом вакууме возникает наш герой имам Шамиль?

Патимат Тахнаева: Нет, не совсем.

Вадим Муханов: 1829 год: с одной стороны появляется новый имам, а с другой стороны - Ермолов, который уже не подходил новому российскому императору Николаю I, был отправлен в жесточайшую опалу, на простой кибитке покинул Кавказ. Пришел Паскевич и объявил известную прокламацию горцам.

Алексей Юдин: У нас есть комментарий дагестанского историка, председателя Географического общества Зураба Гаджиева.

Зураб Гаджиев: Шли длительные переговоры. Потом Барятинский дал телеграмму в Петербург военному министру, сказал, что он отдал приказ прекратить все бесплодные переговоры с Шамилем и начать штурм. Параллельно в разных селах Дагестана он объявил, что Шамилю предъявлен ультиматум и до вечера 25 августа по старому стилю он должен сдаться, иначе то, что ему обещано, будет отменено (а ему обещали коридор в Мекку с членами семьи). Но Барятинский начал штурм на день раньше истечения срока ультиматума. В письме к военному министру он объясняет: по всему видно, что Шамиль не пойдет на этот ультиматум, я приказал прекратить эти переговоры и начать штурм. Там была большая гора, с разных сторон стояли посты горцев, а с задней стороны, где меньше всего ожидали атаки, находился небольшой пост, и туда ночью забрались войска. Как раз когда они перед рассветом совершали утренний намаз, во время земного поклона по ним дали залп. Затем с других сторон тоже начался штурм. Бой начался до рассвета и продолжался все утро.

Патимат Тахнаева: Зураб Гаджиев сказал, что Барятинский в нарушение договоренности начал штурм на день раньше, и это предрешило исход событий. Ничего подобного не было. Я очень подробно занималась этим вопросом, у меня вышла монография, где я на документальной основе показывала, что все условия соблюдались.

Алексей Юдин: Интерпретации образа имама Шамиля всегда были неоднозначными.

Патимат Тахнаева: В зависимости от того, какие цели они преследуют.

Вадим Муханов: Это знаковая сакральная фигура, поэтому вокруг нее возникает много мифов, которые базируются на одном историческом факте, а потом идет вольная интерпретация.

Алексей Юдин: А в чем его уникальность как стратега, тактика войны, в чем была сила воителя Шамиля?

Вадим Муханов: К 1829 году Российская империя победила соседние империи с их мощью, авторитетом, огромными контактами и возможностями. Император Николай I был уверен, что теперь все кавказские проблемы будут решены еще быстрее, потому что здесь нет крупной империи, нет четко обозначенного противника. В одном из писем фельдмаршалу Паскевичу он пишет: дорогой Иван Федорович, тебе придется разобраться со вторым делом, это дело другое, но достаточно быстро - год-полтора, и все. Петербург в этот период не осознавал глубины и масштаба проблемы, с которой он столкнется на Кавказе. А тут пришел человек, который не просто возглавлял горцев региона, а успешно сопротивлялся могущественной империи на протяжении четверти века.

Патимат Тахнаева: В начале сентября 1834 года убили имама Гамзата, в 20-х числах сентября Шамиль стал имамом, то есть подхватил это знамя сопротивления. Проходит всего год, сражений еще нет, Тифлис пока еще дремлет, Петербург не подозревает, с чем он столкнулся. В 1835 году имам Шамиль обозначил территорию своего государства, границу по правому берегу Аварского Койсу, заключил договор с генерал-майором Клюгенау, начальником в Северном Дагестане. Это был очень серьезный договор, с выдачей аманатов. Имам Шамиль полагал, что он заключает договор с Российской империей, был уверен, что он с ней в союзных отношениях.

Вакуума власти не было. Владетели, получив звания генерал-майоров и полковников, продолжали править. Они вступали в подданство России, получали высочайшие воинские звания, жалование от двух до пяти тысяч серебром в год. Имам Шамиль не сомневался, что он тоже вольется в это традиционное политическое пространство. Он требовал заключить с ним договоры, но другие дагестанские владетели отказывались, не видели, не признавали его. У него было свое государство, которое объединяло три-пять вольных дагестанских обществ, он считал, что это его территория, ограничил ее границей и требовал, чтобы с ними заключали договоры, обменивались аманатами, но его игнорировали. Имам Шамиль не понимал, что происходит.

В 1836 году в Тифлисе стало известно о том, что Клюгенау заключил некий договор со смутьяном, бунтовщиком, как его называли в письмах. Это не укладывалось ни в какие рамки, у Клюгенау потребовали объяснений, он сказал: нет, я ничего не знаю. Он отказался от договора. Он заключил договор, потому что у него не было сил сопротивляться творившимся безобразиям: он не мог установить порядок в вверенном ему крае. Имам Шамиль силой подчинял себе общества. В каждом обществе у него были сторонники и противники, и он побеждал там, где было больше сторонников.

В 1936 году об этом стало известно. А имам Шамиль, абсолютно уверенный в том, что все идет официально, приходя в какое-либо общество, говорил, что он действует с подачи русского начальства, с разрешения Клюгенау.

С 1835 года меняются кавказские наместники, командиры, кавказское командование, но в каждом сообщении, которое шло в Тифлис, имя имама Шамиля сопровождалось словами «смутьян», «бунтовщик», то есть нельзя говорить о том, что его принимали как какую-то политическую фигуру: никаких переговоров, потому что он был бунтовщик.

Вернемся к августу 1859 года. Одним из пунктов, которые князь Барятинский включил в ультиматум имаму Шамилю, было его полное прощение. Его надо было сначала простить, а это мог сделать только император.

Вадим Муханов: Надо понимать, что это за эпоха - 1830-е годы. Если мы посмотрим на дату окончания войны — 1864 год, сразу возникает вопрос: а что же было с войной, если в 1859 году Шамиль был пленен? Ответ очень прост: северо-восточный Кавказ был всего лишь одним из театров военных действий. Вторым театром являлся северо-запад Кавказа, черкесские племена, современный Краснодарский край, республика Адыгея. Почему еще ослабело внимание русского командования к северо-востоку Кавказа? Потому что оттуда очень часто шли реляции. Кстати, опальный Ермолов веселился, читая эти реляции, говорил, что если в каждой из них написано, сколько погибло противников, то с кем воюет русская армия? Кое-кто из многочисленных представителей русского командования любил приврать, поэтому маленький бой превращался в громадное сражение и так далее. К моменту прихода Шамиля пошли очередные реляции в Петербург о том, что вопрос практически закрыт.

Алексей Юдин: А за что он боролся, что строил?

Вадим Муханов: Боролся за независимое существование, поэтому кто-то характеризует это как военно-теократическое государство. Этот человек аккумулировал в себе несколько статусов, которые были характерны для государственных образований того времени: руководитель государства, верховный религиозный деятель, имам, кроме того, это командующий, человек, руководивший всеми вооруженными силами в имамате. При имаме Шамиле действительно был имамат: кто-то называет это протогосударственным образованием, кто-то — государственным образованием, — но оно состоялось. Четверть века — это достаточно большой срок. Государство — это здание, и он его выстраивал. Нельзя говорить, что он его выстроил сразу в начале 1830-х.

Алексей Юдин: Финал имама Шамиля — это было поражение? Как он сам это воспринимал?

Вадим Муханов: Он действительно переживал, особенно сильно — в первые месяцы. Человек кардинально изменил статус: был главой регионального государства, а стал военнопленным. Первое время он ощущал себя в плену, все-таки не он же выбирал себе Калугу как дальнейшее местожительства.

Патимат Тахнаева: Я хочу вернуться к апрелю 1859 года. Больше десяти лет у него была столица в Ведено, и вот он теряет столицу, теряет Чечню. Он укрепился в Дагестане. В апреле 1859 года имам Шамиль отправляет своего человека в Стамбул, пишет письмо о том, что он больше не может воевать, он устал, спрашивает: сколько мне еще держаться? Если не будет поддержки, то он уже не продержится. Возможно, именно об этом человеке с письмом к турецкому султану как раз писал российский посол в Константинополе: есть такой человек, он пытался выйти на турецкого султана, его не приняли, отправили к российскому послу. Он связался с императором, тот возложил абсолютно всю ответственность решения этой операции на князя Барятинского. Барятинский сказал, что для него не имеет значения, когда придет этот человек. К этому времени он уже замкнул кольцо осады, Имам Шамиль был заключен, выхода не было. Но и здесь Шамиль продолжал надеяться, что ему удастся связаться с султаном. Ведя переговоры с князем Барятинским, он попросил еще один месяц, чтобы отправить своего человека в Турцию: он вернется, и мы будем знать о решении султана. Это говорит о том, что он принял поражение, но хотел разделить его с турецким султаном.

Если представить карту имамата, то это Чечня и Дагестан. Вообще, с 1851 года наблюдался внутренний кризис: экономический, политический, нравственный. Чечня не хотела воевать. Уже приходилось принимать более жесткие меры, чтобы мобилизовать горцев. С 1951 года от имама Шамиля пытаются отойти его ближайшие сподвижники.

Алексей Юдин: О чем идет речь для народов современного Кавказа, когда люди говорят об имаме Шамиле?

Вадим Муханов: Это крупная фигура, которая во многом сакральна.

Патимат Тахнаева: Ключевое слово — «сакральная». Для верующего мусульманина это безупречный образ безусловного поклонения Всевышнему, жизнь, которая является примером на пути к Аллаху, на пути к джихаду.

Алексей Юдин: Это тот воин, который по-прежнему ищет совершенства.

Патимат Тахнаева: Который безупречен на пути к совершенству. Он окружен ореолом мужества, порядочности, силы, то есть все моральные качества тут в превосходной степени. Его имя окружено огромным количеством легенд, преданий, домыслов, но все они говорят о нем в высочайшей степени. Опять-таки, Кавказ разный, и Дагестан разный. Я не совсем уверена, что имам Шамиль - столь же безупречная фигура для определенной группы дагестанцев, но он крайне популярен в Дагестане.

Алексей Юдин: Благородный муж, идущий путем воина по пути совершенства. Это очень важный внутренний ориентир, гений места для этого региона.

Источник: «Кавказ.Реалии»