ИВ РАН

Статьи

Перспективы формирования ближневосточного военного альянса (статья С.Г.Мелконяна)

Мелконян Сергей Георгиевич

Источник: «Новый оборонный заказ стратегии»

 
Продолжающаяся турбулентность в регионе Ближнего Востока, которая сопровождается непрекращающимися вооруженными конфликтами, постепенно приводит к поляризации как региональных, так и внешних игроков. Согласно теории комплексов региональной безопасности, Ближний Восток на современном этапе можно отнести к «конфликтному образованию» (conflict formation).

Традиционно безопасность в регионе обеспечивалась либо единственной доминирующей силой, либо внешними акторами на основе договоренностей. Сегодня в conflict formation отсутствуют институты и механизмы, ответственные за обеспечение безопасности, за исключением договоренностей в рамках Совета сотрудничества Арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). В условиях отсутствия формата по поддержанию безопасности наблюдается преломление международной поляризации на региональную. Следствием этого стало вынесение на повестку дня возможности формирования «Ближневосточного НАТО» или расширения действующего североатлантического договора путем включения в его состав государств региона.

Корни инициативы

Вопрос создания альянса на Ближнем Востоке обсуждался как на экспертном, так и на политическом уровне на протяжении многих лет. Однако более предметную дискуссию можно было наблюдать после американского предложения по созданию «Ближневосточного стратегического альянса» (Middle East Strategic Alliance, MESA). Выдвижение подобной инициативы исходит одновременно из нескольких установок американской политики.

Во-первых, нынешняя администрация в Белом доме продолжает ближневосточный курс Обамы, который выражается в понижении уровня своего присутствия в регионе при сохранении минимально необходимого контингента, на который возложен ограниченный круг задач. Начало вывода войск из Афганистана, положенное Обамой, логически привело к заключению соглашения с Талибаном в период администрации Трампа. Необходимость частичного расширения присутствия была обусловлена появлением качественно новой угрозы в лице Исламского государства (ИГ, организация запрещена в Российской Федерации). Однако после объявленной победы над террористической организацией Трамп заявил о сокращении американского контингента на территории Сирии.

Во-вторых, подобный подход приводит к появлению вакуума силы, который занимают как региональные центры силы, так и внешние акторы. Исходя из этого важно создать противовес радикальным силам, к которым, по мнению Вашингтона, относится «ось сопротивления» во главе с Ираном. Осознавая, что расширение географии присутствия Тегерана не отвечает интересам многих региональных игроков, создание коллективного инструмента сдерживания с их участием способно заменить американский фактор в регионе. Таким образом США предлагают переложить с себя ответственность по обеспечению безопасности своих союзников на совместный орган, в котором им отводилась бы координирующая функция.

В-третьих, силовой подход в отношении Тегерана отчасти обусловлен появлением «ястребов» в период администрации Трампа. Усиление их позиций свидетельствует об отказе от мягких подходов в решении внешнеполитических задач. Это становилось очевидным, в том числе, в ходе их политических заявлений в отношении Ирана. Сам Трамп не был сторонником дипломатического решения иранского вопроса. В период предвыборной кампании он особо акцентировал внимание на необходимости выхода из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) и усиления давления на исламскую республику…

Против кого направлен союз?

Созданный в 1949 г. Североатлантический Альянс был не столько инструментом коллективной защиты, сколько механизмом сдерживания СССР. Именно поэтому после распада Советского Союза военно-политический блок столкнулся с необходимостью проведения реформ и поиском другой глобальной цели. Аналогичная ситуация складывается с «Ближневосточным НАТО», основной функцией которого станет не защита от общерегиональных угроз, главной из которых является терроризм, а сдерживание конкретной региональной силы в лице Ирана и его союзников.

После Исламской революции 1979 г. Иран превратился в самостоятельный центр силы, который стремился распространить свое влияние в регионе. На современном этапе его влияние ощутимо на территории государств, которые находятся в состоянии конфликта – как активного, так и замороженного. В Ираке опорой для Ирана служат парамилитарные формирования «Аль-Хашд аш-Шааби», «Катаиб Хезболла» и др. На территории Сирии проводником иранского влияния служит действующий режим Б. Асада. Вместе с тем, на территории арабской республики можно наблюдать создание иранской военной инфраструктуры, которая эксплуатируется как военными исламской республики, в первую очередь, элитными подразделения «Кудс», которые укоренили свое влияние на земле, так и созданными в ходе войны парамилитарными формированиями, такими как «Лива Фатимийюн», «Лива Зейнабийюн» и др. На территории Ливана союзником и во многом клиентом Ирана является военизированное крыло шиитской партии «Хезболла», которая также принимает участие в боевых действиях на территории Сирии, разворачивая свое присутствие на Голанских высотах, вблизи границы с Израилем. Несмотря на тесные отношения между Ираном и ХАМАС, в Секторе Газа основным получателем финансовой помощи и ракетных технологий, предоставляемых Тегераном, оказывается «Исламский джихад». На территории Йемена аффилированной с Ираном силой выступают повстанцы-хуситы, представляющие угрозу для Саудовской Аравии.

Важно отметить, что большинство указанных политических и военно-политических сил на территории упомянутых государств являются во многом самостоятельными акторами, которые имеют свободу в принятии политических решений, однако во многом зависят от иранского фактора. Поэтому подобные отношения можно охарактеризовать как «патрон-клиентские». Правда, такое описание неприменимо к парамилитарным формированиям, которые созданы, финансируются и контролируются Ираном. По разным оценкам, на территории Ирака и Сирии функционирует порядка 14 подобных прокси. Общее количество мобилизованных под иранским руководством бойцов, по подсчетам экспертов Центра стратегических и международных исследований (CSIS), возросло с 115–130 тыс. в 2011 г. до 145–185 тыс. в 2018 г.

Главным архитектором иранской политики ведения гибридных войн принято считать убитого в начале нынешнего года Касема Сулеймани, который был командующим Сил «Кудс», элитного военного подразделения КСИР, отвечающего за проведение операций на территории Ближнего Востока. Многие проиранские группировки («Хезболла», «Исламский джихад» и др.) рядом государств признаны террористическими. Внесение США КСИР в список террористических организаций в 2019 г. создает легитимную основу для односторонних действий, направленных против этой организации. Последующее провозглашение борьбы с терроризмом в регионе в рамках «Ближневосточного НАТО» или другой подобной организации может сделать КСИР и поддерживаемые им формирования ключевым таргетом военно-политического блока.

Основные бенефициары

На Ближнем Востоке имеется как минимум два центра силы, которые заинтересованы в формировании антииранской коалиции – Израиль и Королевство Саудовская Аравия (КСА). Оба государства – ключевые союзники США в регионе. Показательны в этом контексте визиты Трампа в качестве президента. Первой страной в череде зарубежных визитов американского президента стало КСА. Затем борт номер один совершил прямой перелет в Израиль, обозначив тем самым внешнеполитические приоритеты новой администрации. Важно отметить, что на высшем уровне идея о создании MESA была озвучена в ходе визита Трампа в Саудовскую Аравию в 2017 г. В опубликованной Эр-Риядской декларации подчеркивается, что альянс способствует установлению мира и безопасности в регионе и во всем мире. По замыслу, в него должны войти страны ССАГПЗ, а также Египет и Иордания. Именно поэтому в качестве еще одного неформального названия организации используется «Арабское НАТО».

Несмотря на то, что, согласно декларации, формирование альянса должно было быть завершено еще в 2018 г., этот вопрос продолжает находиться на повестке дня как арабских государств региона, так и США в рамках ближневосточной политики. Так, в 2019 г. госсекретарь Помпео совершил турне, в ходе которого посетил ряд стран ССАГПЗ, а также Египет и Иорданию. На переговорах главной темой стало обеспечение безопасности в регионе, а также дестабилизирующее влияние Ирана. В этом контексте важно подчеркнуть, что согласно последней редакции Стратегии национальной безопасности США Иран занимает лидирующие позиции в списке ключевых угроз. В документе отмечается, что основная опасность исходит от ядерного потенциала, ракетной программы и террористической активности Тегерана.

Главным бенефициаром в случае реализации проекта можно считать государство Израиль. На протяжении первых десятилетий своего существования оно считалось инородным образованием на карте региона, которое не имеет права на существование. Сегодня можно наблюдать пересечение интересов Израиля и государств «прагматичного суннитского лагеря» (этот термин используется израильскими экспертами для обозначения формального блока, в который входят КСА, Египет, Иордания, Марокко, ОАЭ и ряд других государств Персидского залива). Точкой пересечения является Иран, который, согласно их видению, возглавляет «радикальный шиитский лагерь», включающий также Сирию, «Хезболлу», хуситов, шиитские милиции (на территории Ирака и Сирии) и «Исламский джихад».

На сегодняшний день США предоставили Израилю 142,3 млрд долларов. Почти вся указанная сумма была направлена в качестве военной помощи в двустороннем формате. Параллельно в период 1971–2007 гг. Израиль также получал существенную экономическую помощь. В 2016 г. правительства США и Израиля подписали новый десятилетний Меморандум о взаимопонимании по военной помощи на период 2019–2028 гг. По его условиям США обязуются предоставить Израилю военную помощь на сумму 38 млрд долларов (33 млрд долларов в виде грантов на иностранное военное финансирование плюс 5 млрд долларов в виде ассигнований на противоракетную оборону). Этот меморандум о взаимопонимании заменил предыдущее десятилетнее соглашение на сумму 30 млрд долларов, которое действовало до конца 2018 финансового года.

Если в отношении Израиля США продолжают реализовывать программу по оказанию военной помощи, то другие союзники в регионе самостоятельно закупают вооружение у Вашингтона. С начала каденции Трампа на период 2016–2019 гг. среди первой пятерки получателей американского вооружения три государства находятся на Ближнем Востоке: Саудовская Аравия, ОАЭ и Израиль. Понижая уровень своего присутствия в регионе, США возлагают функции как по обеспечению безопасности союзников, так и по сдерживанию Ирана на государства, которые являются одними из ключевых покупателей американского вооружения.

На пути к созданию альянса

Согласование и координация действий между странами во многом осложнялась региональной конъюнктурой. Если налаживание подобной координации между рядом арабских государств не имело серьезных преград, то в отношении Израиля любой формат сотрудничества был неприемлемым. Несмотря на то, что периодически Тель-Авив поддерживал тайные контакты с рядом арабских государств, они не носили системный характер ввиду невозможности плотного взаимодействия, а тем более фактического признания Израиля. Однако постепенно ситуация начала меняться.

Важный сигнал поступил от наследного принца Мухаммеда бин Салмана, который в интервью The Atlantic заявил, что оба народа (израильский и палестинский) имеют право на наличие собственного государства. Это заявление встраивается в пересмотр роли и места Саудовской Аравии в регионе и в мире, с которым выступает наследный принц. Поэтому на современном этапе можно наблюдать процесс появления прямого диалога между Эр-Риядом и Тель-Авивом. Так, например, начальник израильского генштаба генерал-лейтенант Гади Айзенкот посетил США и принял участие в работе конференции начальников генеральных штабов. Айзенкот провел переговоры со своими коллегами, а также с Фаядом бен Хамедом ар-Рувайли, начальником генштаба Саудовской Аравии, с которым военные обсудили «иранскую угрозу». Годом ранее Гади Айзенкот заявил, что Израиль готов делиться с Саудовской Аравией своими разведданными в борьбе против Ирана и поддерживающих его стран. Кроме того, он подчеркнул, что в отношении Ирана между Израилем и Саудовской Аравией сегодня «существует полное взаимопонимание» по всем вопросам.

От другого государства Персидского залива также поступают важные сигналы. К примеру, после того как иранские силы «Кудс» с территории Сирии выпустили около 20 ракет по израильским объектам на Голанских высотах, министр иностранных дел Бахрейна Халид бен Ахмед Аль Халифа заявил, что Израиль, как и любая другая страна, имеет право защищаться от иранской агрессии.

Говоря о Египте, стоит напомнить, что это одна из двух арабских стран, с которой у Израиля есть мирный договор. Более того, Тель-Авив и Каир находятся в прямом контакте по двум чувствительных для обеих государств вопросам: урегулирование ситуации в Секторе Газа и борьба с ИГ на Синайском полуострове. У обоих государств есть опыт обмена разведывательной информацией и ведения совместных операций против Ансар Бейт аль-Макдис, филиала ИГ на Синайском полуострове.

Стоит напомнить, что именно три ближневосточные страны (Саудовская Аравия, Бахрейн и Египет) вместе с ОАЭ объявили бойкот Катару, призвав его ограничить свои дипломатические отношения с Ираном. Как уже было отмечено, Израиль придерживается курса по налаживанию прямых контактов с арабским миром. Одно из приоритетных направлений – регион Персидского залива. Помимо упомянутых Саудовской Аравии и Бахрейна, Тель-Авив достиг успеха в налаживании контактов с Оманом. Отношения с Султанатом были разорваны в 1996 г., однако после официального визита Б. Нетаньяху в 2018 г. Кабус бен Саид призвал арабский мир поменять отношение к Израилю.

Проблемы на пути формирования Альянса

Несмотря на взаимное стремление среди арабских государств, Израиля и США сдерживать иранское влияние в регионе, существует ряд преград на пути формирования рассматриваемого альянса, которые могут поставить под сомнение возможность его создания и жизнеспособность в целом.

Таким образом, исходя из логики появления любых коалиций можно проследить следующие этапы их становления.

Первый этап. Наличие общего противника и доброй воли по координации усилий для принятия коллективных мер сдерживания. Несмотря на молчаливое согласие с этим подходом, в процессе ряд государств решили воздержаться от более активных шагов, которые могут быть направлены против Ирана. Катар и Оман имеют тесные деловые контакты с Тегераном. Кувейт не доверяет потенциальным союзникам, которые не поддержали его в период агрессии со стороны Ирака. Египет хоть и не выступил против этой инициативы, но и не поддержал ее на официальном уровне.

Второй этап. Установление многосторонних каналов для обмена информацией. На современном этапе между потенциальными странами-членами имеются каналы на двустороннем уровне. Единственным исключением остается ССАГПЗ. Предпосылки для расширения формата на сегодняшний день отсутствуют.

Третий этап. Согласование позиций и действий. Речь идет о координации усилий не только на политико-дипломатическом уровне, но и непосредственно на земле. Большинство потенциальных членов напрямую или опосредованно противодействуют иранскому влиянию (Израиль на территории Сирии, КСА и ОАЭ в Йемене, США – в Ираке). Однако механизм сдерживания на этих фронтах реализуется в одностороннем порядке при отсутствии неформальной координации. В связи с этим на данном этапе необходимо создание совещательного органа, который способен принимать решения рекомендательного характера. Сегодня синхронизация действий происходит главным образом через США. Поскольку, согласно замыслу, в MESA сохранится неформальная координирующая роль Вашингтона, потенциальный кризис в двусторонних отношениях окажет влияние и на функционирование всего формата. Полное исключение США приведет к доминированию Саудовской Аравии и вновь вызовет появление недовольства со стороны государств Залива, как это происходит в ССАГПЗ.

Четвертый этап. Формирование коалиции и проблема структуры. Придание такому сотрудничеству формата института, в котором будут участвовать все указанные государства на разных уровнях, – задача трудновыполнимая. Очевидно, что появление «ближневосточного НАТО» маловероятно на современном этапе, поскольку ни одна из сторон даже в краткосрочной перспективе не готова брать обязательства в области безопасности в рамках организации. В связи с этим максимально возможным уровнем, на котором будет функционировать потенциальный альянс, становится третий этап. Однако и здесь будут появляться разногласия в отношении не только иранского кейса, но и других региональных вопросов, которые помешают сотрудничеству.

Единственным условием, при котором возможна реализация финального этапа, станет начало прямых военных действий со стороны Тегерана, что приведет к естественной ответной реакции. Однако при таком сценарии прямое участие в военном конфликте должно иметь долгосрочный характер.

Осознавая бесперспективность формирования целого регионального альянса, в начале 2020 г. Трамп предложил расширить НАТО путем включения государств Ближнего Востока, что оказывается невыполнимой задачей ввиду высокого конфликтогенного потенциала региона и нежелания государств-членов (главным образом европейских) создавать новые проблемные направления для Альянса.

Об авторе статьи: Сергей Мелконян, сотрудник отдела Израиля Института Востоковедения РАН, эксперт РСМД

Источник: «Новый оборонный заказ стратегии»

Календарь ИВ РАН

Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
26 27 28 29 1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30 31

Анонсы

28 марта 2024 года
Лекция Черниковой Ларисы Петровны «Русская эмиграция в Китае: визуальный ряд»
Лекторий «Мир Востока» продолжает работу в марте 2024 года.
28 – 29 марта 2024 года
Четвёртая международная научная конференция «Археология древнего Востока»
Конференция организована Центром археологии доисламского Востока и Центром археологии Нильской долины и состоится 28–29 марта 2024 г. в Институте востоковедения РАН.

Новые статьи

Родная земля для сербов, хорватов и бошняков
Чем запомнилась поездка на Западные Балканы
Почему в Сирии уничтожают сторонников национального примирения
В стране наблюдается новый всплеск террористических актов
Беды Ближнего Востока
Регион переживает один из самых нестабильных периодов в новейшей истории

ИВ РАН в СМИ