Статьи

Российско-иранское сотрудничество в сфере ядерной энергетики

Сегодня, когда российско-иранские отношения обрели прочную, многостороннюю основу, стоит напомнить, с чего начинались российские контакты с нынешним президентом Ирана.

Первая встреча Хасана Роухани и президента РФ Владимира Путина состоялась в Москве в ноябре 2003 г. Тогда Роухани в качестве секретаря Высшего совета национальной безопасности провел переговоры с российским руководством по вопросу ядерного досье Исламской Республики Иран (ИРИ). Именно на этой встрече Хасан Роухани в присутствии журналистов заявил, что Иран приостановил подачу гексафторида урана в газовые центрифуги, установленные на опытном предприятии по обогащению урана в Натанзе. Президент Путин выразил удовлетворение, что преимущественное право объявить об этом было предоставлено Москве. Вскоре факт такой приостановки был подтвержден инспекторами МАГАТЭ.

В результате проведенных в Москве переговоров Роухани добился поддержки России по вопросу ядерного досье как на уровне СБ ООН, так и в Совете управляющих МАГАТЭ. Это позволило Тегерану избежать международных санкций, которые вполне могли быть введены против ИРИ со стороны Совета Безопасности ООН уже в 2003-2004 гг. Одновременно Роухани удалось установить личные отношения с Владимиром Путиным.

Вторая встреча Хасана Роухани и президента В. Путина состоялась в феврале 2005 г., когда стоял вопрос о привлечении зарубежных стран к урегулированию иранского ядерного кризиса. Необходимость в их участии состояла в том, что переговоры Ирана с «большой тройкой» ЕС заходили в тупик.

В ходе этой встречи Владимир Путин Ирану фактически дал согласие на то, чтобы Россия выступила посредником между Вашингтоном и Тегераном в деле урегулирования ядерного кризиса. Изменение позиции российской стороны было обусловлено тем обстоятельством, что ИРИ больше не могла продлевать процесс приостановки обогащения урана в Натанзе. В. Путин проинформировал иранскую сторону, что в случае   возобновления работы в Иране газовых центрифуг ядерное досье ИРИ с высокой степенью вероятности попадет в СБ ООН. И Россия этому уже не сможет помешать.
 
Вслед за этим Хасан Роухани встретился с Игорем Ивановым, секретарем Совета Безопасности РФ, который сообщил о крайней нежелательности начинать работу на предприятии по обогащению урана в Натанзе, во всяком случае, до закрытия соответствующих вопросов с МАГАТЭ.  

Эти факты показывают, что в 2003-2005 гг. Россия вела с Ираном партнерский диалог в ядерной сфере. Она не искала себе каких-то дополнительных преимуществ и пыталась помочь Ирану в разрешении ядерного кризиса, одновременно дружески предостерегая иранских партнеров от необдуманных шагов, которые могли бы воспрепятствовать урегулированию проблемы ядерного досье. Подобную политику Москва пыталась проводить и в дальнейшем, несмотря на мощное давление со стороны США и других западных государств. Хасан Роухани, как никто иной, это хорошо понимал.

Установленный ранее контакт между Владимиром Путиным и Хасаном Роухани удалось, как минимум, сохранить. И это при том, что победа Роухани на президентских (2013 г.) выборах у части российских политических кругов вызывала некоторую настороженность, поскольку они воспринимали его как сложную политическую фигуру, близкую одновременно и к консерваторам, и к реформаторам.
 
Главными задачами своей администрации Хасан Роухани определил восстановление экономики, испытывающей растущее давление санкций, и нормализация отношений с Западом. При этом, конечно, речь не шла об отказе от иранских принципов.   Это задача была чрезвычайно трудной: одно дело отказаться от воинственной риторики своего предшественника Ахмадинежада в отношении США и Израиля и совсем другое – нормализовать отношения с Западом без коренных изменений во внешней политике ИРИ.

На наш взгляд, Тегеран был готов к изменению лишь методов взаимодействия с Западом. Однако ряд российских экспертов выражал опасения, что в случае нормализации отношений Ирана с Западом Россия во внешней политике ИРИ отойдет на второй план.

В Вашингтоне заинтересованы в улучшении отношений с Тегераном ввиду необходимости усиления своего военного присутствия в Азиатско-Тихоокеанском регионе с целью сдерживания Китая. Одновременно наращивать такое присутствие в АТР и держать вокруг ИРИ многочисленные военные базы США не могут, в первую очередь по экономическим причинам. Кроме того, в США отдают себе отчет в том, что успешное противодействие ИГИЛ (террористической группировке, запрещенной в РФ) в Ираке невозможно без учета влияния иранского фактора в этой стране.

 Этот курс США на улучшение отношений с ИРИ натолкнулся на жесткое противодействие со стороны   Израиля, Саудовской Аравии и Катара, которые пытались использовать различные возможности, чтобы блокировать его.

Внутри Ирана также далеко не все хотели реального улучшения отношений с Вашингтоном. Против этого выступали руководство КСИР, неоконсерваторы и многие другие представители политической элиты ИРИ, по мнению которых любое сближение с США несет ущерб национальным интересам страны. Президент Роухани не смог их переубедить и после согласования 14 июля 2015 г. в Вене министрами иностранных дел «шестерки» (Россия, США, Китай, Великобритания, Франция, Германия) и Ирана при участии Высокого представителя ЕС Федерики Могерини Совместного всеобъемлющего плана действий по урегулированию ситуации вокруг иранской ядерной проблемы. Его практическая реализация началась 16 января 2016 г. С этого времени уже прошел год, а результатов немного. Поэтому внутри ИРИ усиливается критика указанного соглашения.

 Очевидно, что прогресс иранских отношений с Западом зависит от успешности разрешения ядерного кризиса. А это возможно только на двусторонней основе, а не путем односторонних уступок. К такому пониманию далеко не все готовы на Западе, особенно в политических кругах США.

Тем не менее, российские эксперты в своем большинстве ожидают позитива по вопросу постепенного разрешения иранского ядерного кризиса. Наиболее авторитетной в этом отношении является позиция Игоря Иванова, который в должности вначале министра иностранных дел, а затем секретаря Совета Безопасности РФ на протяжении многих лет был вовлечен в разрешение этого кризиса. Исходя из личного опыта общения с Хасаном Роухани, Игорь Иванов полагает, что нынешний президент ИРИ является гибким политиком, умеющим без ущерба для национальных интересов находить компромиссные решения. И это было подтверждено в период согласования Совместного всеобъемлющего плана действий. Теперь свой шаг должен сделать Запад. Но плохо верится, что Дональд Трамп, активно поддержанный израильским лобби во время своей избирательной кампании, пойдет на это.

Следует учитывать, что для российского руководства иранская ядерная программа не является фактором, оказывающим решающее воздействие на уровень двусторонних отношений. Не меньшее значение для него имеют региональные проблемы, в первую очередь в сфере безопасности.
 
13 сентября 2013 г. Хасан Роухани принял участие в саммит ШОС, который прошел в Бишкеке. Это стало его первым зарубежным визитом в качестве президента страны. На полях саммита президент Роухани встретился

Сегодня, когда российско-иранские отношения обрели прочную, многостороннюю основу, стоит напомнить, с чего начинались российские контакты с нынешним президентом Ирана.

Первая встреча Хасана Роухани и президента РФ Владимира Путина состоялась в Москве в ноябре 2003 г. Тогда Роухани в качестве секретаря Высшего совета национальной безопасности провел переговоры с российским руководством по вопросу ядерного досье Исламской Республики Иран (ИРИ). Именно на этой встрече Хасан Роухани в присутствии журналистов заявил, что Иран приостановил подачу гексафторида урана в газовые центрифуги, установленные на опытном предприятии по обогащению урана в Натанзе. Президент Путин выразил удовлетворение, что преимущественное право объявить об этом было предоставлено Москве. Вскоре факт такой приостановки был подтвержден инспекторами МАГАТЭ.

В результате проведенных в Москве переговоров Роухани добился поддержки России по вопросу ядерного досье как на уровне СБ ООН, так и в Совете управляющих МАГАТЭ. Это позволило Тегерану избежать международных санкций, которые вполне могли быть введены против ИРИ со стороны Совета Безопасности ООН уже в 2003-2004 гг. Одновременно Роухани удалось установить личные отношения с Владимиром Путиным.

Вторая встреча Хасана Роухани и президента В. Путина состоялась в феврале 2005 г., когда стоял вопрос о привлечении зарубежных стран к урегулированию иранского ядерного кризиса. Необходимость в их участии состояла в том, что переговоры Ирана с «большой тройкой» ЕС заходили в тупик.

В ходе этой встречи Владимир Путин Ирану фактически дал согласие на то, чтобы Россия выступила посредником между Вашингтоном и Тегераном в деле урегулирования ядерного кризиса. Изменение позиции российской стороны было обусловлено тем обстоятельством, что ИРИ больше не могла продлевать процесс приостановки обогащения урана в Натанзе. В. Путин проинформировал иранскую сторону, что в случае   возобновления работы в Иране газовых центрифуг ядерное досье ИРИ с высокой степенью вероятности попадет в СБ ООН. И Россия этому уже не сможет помешать.
 
Вслед за этим Хасан Роухани встретился с Игорем Ивановым, секретарем Совета Безопасности РФ, который сообщил о крайней нежелательности начинать работу на предприятии по обогащению урана в Натанзе, во всяком случае, до закрытия соответствующих вопросов с МАГАТЭ.  

Эти факты показывают, что в 2003-2005 гг. Россия вела с Ираном партнерский диалог в ядерной сфере. Она не искала себе каких-то дополнительных преимуществ и пыталась помочь Ирану в разрешении ядерного кризиса, одновременно дружески предостерегая иранских партнеров от необдуманных шагов, которые могли бы воспрепятствовать урегулированию проблемы ядерного досье. Подобную политику Москва пыталась проводить и в дальнейшем, несмотря на мощное давление со стороны США и других западных государств. Хасан Роухани, как никто иной, это хорошо понимал.

Установленный ранее контакт между Владимиром Путиным и Хасаном Роухани удалось, как минимум, сохранить. И это при том, что победа Роухани на президентских (2013 г.) выборах у части российских политических кругов вызывала некоторую настороженность, поскольку они воспринимали его как сложную политическую фигуру, близкую одновременно и к консерваторам, и к реформаторам.
 
Главными задачами своей администрации Хасан Роухани определил восстановление экономики, испытывающей растущее давление санкций, и нормализация отношений с Западом. При этом, конечно, речь не шла об отказе от иранских принципов.   Это задача была чрезвычайно трудной: одно дело отказаться от воинственной риторики своего предшественника Ахмадинежада в отношении США и Израиля и совсем другое – нормализовать отношения с Западом без коренных изменений во внешней политике ИРИ.

На наш взгляд, Тегеран был готов к изменению лишь методов взаимодействия с Западом. Однако ряд российских экспертов выражал опасения, что в случае нормализации отношений Ирана с Западом Россия во внешней политике ИРИ отойдет на второй план.

В Вашингтоне заинтересованы в улучшении отношений с Тегераном ввиду необходимости усиления своего военного присутствия в Азиатско-Тихоокеанском регионе с целью сдерживания Китая. Одновременно наращивать такое присутствие в АТР и держать вокруг ИРИ многочисленные военные базы США не могут, в первую очередь по экономическим причинам. Кроме того, в США отдают себе отчет в том, что успешное противодействие ИГИЛ (террористической группировке, запрещенной в РФ) в Ираке невозможно без учета влияния иранского фактора в этой стране.

 Этот курс США на улучшение отношений с ИРИ натолкнулся на жесткое противодействие со стороны   Израиля, Саудовской Аравии и Катара, которые пытались использовать различные возможности, чтобы блокировать его.

Внутри Ирана также далеко не все хотели реального улучшения отношений с Вашингтоном. Против этого выступали руководство КСИР, неоконсерваторы и многие другие представители политической элиты ИРИ, по мнению которых любое сближение с США несет ущерб национальным интересам страны. Президент Роухани не смог их переубедить и после согласования 14 июля 2015 г. в Вене министрами иностранных дел «шестерки» (Россия, США, Китай, Великобритания, Франция, Германия) и Ирана при участии Высокого представителя ЕС Федерики Могерини Совместного всеобъемлющего плана действий по урегулированию ситуации вокруг иранской ядерной проблемы. Его практическая реализация началась 16 января 2016 г. С этого времени уже прошел год, а результатов немного. Поэтому внутри ИРИ усиливается критика указанного соглашения.

 Очевидно, что прогресс иранских отношений с Западом зависит от успешности разрешения ядерного кризиса. А это возможно только на двусторонней основе, а не путем односторонних уступок. К такому пониманию далеко не все готовы на Западе, особенно в политических кругах США.

Тем не менее, российские эксперты в своем большинстве ожидают позитива по вопросу постепенного разрешения иранского ядерного кризиса. Наиболее авторитетной в этом отношении является позиция Игоря Иванова, который в должности вначале министра иностранных дел, а затем секретаря Совета Безопасности РФ на протяжении многих лет был вовлечен в разрешение этого кризиса. Исходя из личного опыта общения с Хасаном Роухани, Игорь Иванов полагает, что нынешний президент ИРИ является гибким политиком, умеющим без ущерба для национальных интересов находить компромиссные решения. И это было подтверждено в период согласования Совместного всеобъемлющего плана действий. Теперь свой шаг должен сделать Запад. Но плохо верится, что Дональд Трамп, активно поддержанный израильским лобби во время своей избирательной кампании, пойдет на это.

Следует учитывать, что для российского руководства иранская ядерная программа не является фактором, оказывающим решающее воздействие на уровень двусторонних отношений. Не меньшее значение для него имеют региональные проблемы, в первую очередь в сфере безопасности.
 
13 сентября 2013 г. Хасан Роухани принял участие в саммит ШОС, который прошел в Бишкеке. Это стало его первым зарубежным визитом в качестве президента страны. На полях саммита президент Роухани встретился на двустороннем уровне с президентом России Владимиром Путиным и председателем КНР Си Цзиньпином. В ходе этих встреч состоялся обмен мнениями по сирийскому кризису и иранской ядерной проблеме, который выявил близость занимаемых позиций. Однако настоящего прорыва в развитии отношений тогда не произошло, что говорило о трудности этого процесса. Сейчас, после заключения в июле 2015 г. в Вене Соглашения по ядерной программе Ирана, чему Россия активно способствовала, ситуация коренным образом изменилась.  

Нынешнее состояние российско-иранских отношений уже нельзя охарактеризовать как «настороженное партнерство». В области разрешения общих региональных проблем в Сирии, Афганистане или Нагорном Карабахе уже достигнут высокий уровень взаимопонимания и двусторaннего сотрудничества.

Но жизнь настоятельно требует дальнейших шагов в этом направлении. Немалым подспорьем на этом пути может стать углубление сотрудничества в экономической области. Ожидают своего решения такие перспективные проекты, как строительство новых энергоблоков Бушерской АЭС, реализация Международного транспортного коридора «Север–Юг» и совместное освоение крупнейшего газоконденсатного месторождения «Южный Парс». На это нацелен, в частности, идущий между нашими государствами стратегический диалог, открывающий перспективы более тесного партнерства.

на двустороннем уровне с президентом России Владимиром Путиным и председателем КНР Си Цзиньпином. В ходе этих встреч состоялся обмен мнениями по сирийскому кризису и иранской ядерной проблеме, который выявил близость занимаемых позиций. Однако настоящего прорыва в развитии отношений тогда не произошло, что говорило о трудности этого процесса. Сейчас, после заключения в июле 2015 г. в Вене Соглашения по ядерной программе Ирана, чему Россия активно способствовала, ситуация коренным образом изменилась.  

Нынешнее состояние российско-иранских отношений уже нельзя охарактеризовать как «настороженное партнерство». В области разрешения общих региональных проблем в Сирии, Афганистане или Нагорном Карабахе уже достигнут высокий уровень взаимопонимания и двустороннего сотрудничества.

Но жизнь настоятельно требует дальнейших шагов в этом направлении. Немалым подспорьем на этом пути может стать углубление сотрудничества в экономической области. Ожидают своего решения такие перспективные проекты, как строительство новых энергоблоков Бушерской АЭС, реализация Международного транспортного коридора «Север–Юг» и совместное освоение крупнейшего газоконденсатного месторождения «Южный Парс». На это нацелен, в частности, идущий между нашими государствами стратегический диалог, открывающий перспективы более тесного партнерства.