Институт востоковедения РАН в средствах массовой информации

Африканист Николай Щербаков: Разворот России к Африке ситуативен, как и «восточный вектор»

15 марта 2023 года

О «южном векторе» России, о наших утраченных позициях и возможностях на африканском континенте, о доминировании Китая в Африке, о продовольственной безопасности Поднебесной, военном надзоре за морскими путями, о богатстве африканской земли и нищем населении, о «неоколониализме», о значении совместных военно-морских манёвров России, Китая и ЮАР, о дипломатическом туре министра иностранных дел Сергея Лаврова по Африке и о многом другом в эксклюзивном интервью ИА PrimaMedia с африканистом Николаем Щербаковым, ведущим научным сотрудником Института стран Азии и Африки (ИСАА) МГУ им. Ломоносова, профессором Высшей школы экономики (НИУ ВШЭ) (Москва).

Интервьюер: журналист Антон Ефимов

— Николай Георгиевич, в средствах массовой информации часто проскакивает тезис, что за Африку идёт борьба. Называют Китай, США, ЕС как основные соперничающие стороны, и наши СМИ к этой «компании», естественно, прибавляют и Россию. Даже есть формулировка «разворот России к Африке», «южный вектор» (это в комплексе с нашим «восточным вектором»).

— Африк, по крайней мере, две. Есть Северная Африка, так называемый Магриб. По-арабски «магриб» — это всё, что от Мекки на запад, к закату солнца. А есть Африка южнее Сахары, или так называемая «Чёрная Африка». Сейчас даже без кавычек её так называют. Вот эта Африка тоже разделяется на запад, восток, центр и юг. И рассуждать о том, что кто-то борется за всю Африку или хочет противопоставить Африку чему-то, это чаще всего просто конъюнктура. Африка очень разная. И сегодняшний термин, который иногда проскальзывает — «разворот к Африке» — к какой? Ко всей? Не удастся. Никому не удастся развернуться ко всей Африке, никогда этого не было. И сейчас это просто невозможно.

«Ресурсное проклятье». Безграничные ресурсы Африки не используются на благо самой Африки

— К «развороту к Африке», к «южному вектору» России мы ещё вернёмся. А вот давайте в качестве вводной части поговорим сперва о ресурсной базе Африки и о внешнем интересе к этим ресурсам.

— Африканский континент с давних времён, после того как он перестал быть ресурсной базой для работорговли и рабовладения, превратился в неисчерпаемый источник самых разных видов природных ресурсов для, прежде всего, стран-метрополий (страна, являющаяся колониальным владельцем, т.е. европейские страны — прим. А.Е.). А теперь уже для бывших стран-метрополий. Перечислять все редкие, нередкие и крайне востребованные ресурсы даже не хватит времени. Чтобы мы ни назвали — углеводороды это или редкие металлы, или такие редкие элементы, как литий, колтан и другие танталитовые руды — всё это в большей или меньшей степени в Африке есть.

Но есть один нюанс. Все эти ресурсы могут быть добыты, переработаны и поставлены на мировые рынки не теми странами, на территории которых они находятся, а международными компаниями из Европы, США, Китая и некоторых других. Потому что у самих африканских стран, у развивающихся экономик, по-прежнему нет соответствующих промышленных мощностей, нет научных школ.

Ну как они будут сами перерабатывать руду, содержащую литий, колтан? Вот выкапывать её вручную они могут, и при этом детей подряжают на это. А это элементы необходимые для сегодняшней «новой», «чистой» энергетики, для аккумуляторов, без которых немыслима сегодняшняя электроника, для электромоторного транспорта — та же «Тесла» («Tesla») Илона Маска — и для прочего-прочего.

Поэтому литий, колтан добывают европейцы, американцы, китайцы.

— Отмечу, что крупнейшие африканские залежи руды, содержащей литий, находятся в Конго, порядка 3 млн тонн. Но куда больше такой руды в Южной Америке. А вот что касается столь востребованного колтана (колумбит-танталит), то 80% всех мировых разведанных запасов находятся в Африке. И снова это Конго, а также Руанда, Уганда, Бурунди, Эфиопия, Нигерия, Мозамбик. В разных источниках утверждается, что контроль за местами добычи колтана стал одной из причин Второй конголезской войны, или «Великой африканской войны» 1998-2002 (участвовало 9 государств, погибло 5,4 млн человек, а часто называют и более 8 млн). И переработкой колтана в основном занимаются компании из Германии («H. C. Starck»), США («Cabott Inc.»), также Китая («Ningxia»), а еще, что меня удивило, одним из крупнейших переработчиков колтана, танаталитовых руд называют Казахстан (ещё советский Ульбинский металлургический завод в Усть-Каменогорске).

— Это, конечно, особым образом характеризует Африку и некоторые другие регионы мира, где соответствующие ресурсы добываются внешними силами. Для многих стран, которые располагают этими ресурсами, это становится своеобразным ресурсным проклятием, потому что можно не очень озабочиваться развитием инфраструктуры стран, диверсификацией собственной экономики, а просто жить на продаже этих ресурсов и этим довольствоваться.

— Напоминает нашу российскую «нефтегазовую иглу».

— Да, из той же серии. Хоть, конечно, и не в таких масштабах, как это в африканских странах. Ну взять хотя бы Замбию. Там значительные запасы меди. Замбия — страна вполне самостоятельная, но бедная. Хотя могла бы успешно использовать свои богатства природные, но в силу того, что она не столько сама добывает эту пресловутую медь, сколько пускает на свою территорию иностранные компании, она, естественно, ограничена в своих заработках. Или Нигерия, поставляющая на международный рынок нефть. То же самое. Далеко не благополучная, большое количество бедного населения, не решены многие социальные проблемы. И инфраструктура хоть и развивается, но не интенсивно, если сравнивать с теми же странами Юго-Восточной Азии. А при этом — это самая крупная страна по населению в Африке и скоро будет третьей в мире.

Можно упомянуть ещё один вид ресурсов, он тоже природный, но мы о нём как-то не задумываемся, это водные биологические ресурсы — рыба, морепродукты. И здесь меньше всего задействованы рыбопромысловые мощности самих стран Африки. Вдоль всего побережья в основном флотилии других континентов.

Так что, ещё раз повторяю, ресурсы Африки велики, принято их даже называть безграничными. Но они не в полной мере используются на пользу самой Африки. По понятным причинам.

«Неоколониализм» в Африке

— Считаете ли вы это неоколониализмом?

— Нет, не считаю. Да, есть сегодня модный взгляд на это как на неоколониализм, я бы не стал поддерживать эту тенденцию. Потому что причины того, о чём я сказал выше, кроются в самих африканских странах.

Людям, стоящим там у власти, зачастую просто удобна сложившаяся система экономических отношений. Отсюда и социальная напряжённость, политическая нестабильность. Население же всё понимает, всё видит.

— То самое «ресурсное проклятье», о котором вы сказали.

— Поэтому обвинять во всём неоколониализм странно. В сегодняшних условиях очень трудно отличить неоколониализм от того, что Дмитрий Анатольевич Медведев очень долго у нас пропагандировал, то есть — инвестирования. Когда мы привлекаем к себе деньги богатых стран. И приход в африканские страны инвесторов, крупных международных инвесторов или компаний-инвесторов из конкретных стран — это благо, потому что происходит развитие инфраструктуры, платятся налоги. И видеть в этом именно неоколониализм — некорректно. Потому что это не безоглядная эксплуатация без учёта потребностей и интересов местного населения, как это было именно в колониальное время. Это просто современное разделение на международном рынке, когда одни страны обладают сырьём, а другие хотят успешно инвестировать в разработку этого сырья. А остальное уже вопрос позиции правительств африканских стран, их взгляд на вещи.

Китай связывает свою продовольственную безопасность с сельскохозяйственными землями в Африке

— И вот тут можно перейти к разговору о Китае, который, как иногда утверждается, «купил Африку».

— Китай за последнюю четверть века превратился в основного инвестора большинства стран Африки. Нужно потрудиться, чтобы найти африканское государство, где не присутствовал бы в той или иной форме Китай. Как застройщик или добытчик сырья. Объём торговли Китая со странами Африки, который свыше 200 млрд долларов за год, в десять раз больше, чем у Африки с Российской Федерацией, в четыре раза больше, чем с Европейским Союзом. Я могу тут где-то ошибаться, но суть в том, что Китай — самый крупный поставщик товаров в Африку и покупатель сырья в Африке.

Китай арендует на долговременной основе или выкупает на совершенно законных основаниях значительное число земель. Это и сельскохозяйственные угодья, и просто перспективные территории, на которых может быть осуществлено инфраструктурное строительство, портовое хозяйство и так далее. Потому что Китай думает о том, как получаемое сырьё наиболее дешёвым способом, гарантированным способом, доставлять к побережью из глубин континента, быстро и оперативно его перегружать, и тем самым обеспечивать его в нужный момент и в нужном объёме на международных рынках, ну и у себя в стране, в первую очередь.

— А что для Китая в Африке главное? Есть же приоритетные ресурсы?

— КНР, начиная со своего экономического чуда, которое подготовил и начал осуществлять Ден Сяопин с 80-х годов 20-го столетия, мыслит исключительно стратегически. И когда я сказал о скупаемых землях, то это стратегический товар, который гарантирует продовольственную безопасность. Наверняка можно найти и какие-то другие страны, которые также выкупают и арендуют земли, но в таких масштабах как это делает Китай, пожалуй, никто сегодня этим в Африке не занимается.

— Значит, еда. Продовольственная безопасность. Сам у себя Китай прокормиться не может, это известно.

— Знаете, сегодня стали много говорить о том, что наша матушка-земля может прокормить до 25 млрд человек, даже если мы не прибавим сельскохозяйственных земель. Просто, если мы будем разумно распоряжаться тем, что у нас есть. И в Китае земель хватает. Концентрация населения в Китае, как мы знаем, диагональная, то есть, если мы проведём линию по территории КНР с северо-востока на юго-запад, то по южную сторону от этой линии и сосредоточена большая часть населения, а всё, что севернее или северо-западнее — это мало используемые земли. Так что в этом отношении у Китая есть запас прочности.

Но Китай предпочитает иметь под контролем территории гарантированного земледелия в Африке. С учётом всех климатических перемен, которые в мире происходят, он нацелен на то, чтобы активно и без каких-то рисков использовать тропические зоны, где возможно три-четыре урожая в год.

Китай готовится к тому, что «дорогу жизни» из Африки ему могут попытаться перекрыть геополитические противники

— И смотрите, как интересно получается. Из интервью с Дмитрием Мосяковым (главой Центра изучения Юго-Восточной Азии, Австралии и Океании Института востоковедения РАН (Москва)) становится ясно, что США с их союзниками (прежде всего Великобританией) ведут борьбу с Китаем за влияние на Юго-Восточную Азию, где проходят ключевые морские пути, тот же Малаккский пролив — это же главный путь из Тихого океана в Индийский, а это значит — из Китая в Африку. Не хочу и не могу ничего утверждать, но, по-моему, военно-политическая стратегия коллективного Запада в этом регионе мира обнажается. Китай могут взять за горло. Мы же живём во времена удивительные, сейчас же возможно всё, что угодно. Можно взять и безнаказанно взорвать «Северные потоки». Легко. А что помешает взять и в случае какого-то конфликта, например, в случае военных действий Китая в Тайване, перекрыть морское движение китайских грузов из Африки? Это, конечно, вопрос риторический. Тем более, что морские силы Китая уступают американским (это следует из интервью с Владимиром Батюком, главным научным сотрудником Института США и Канады РАН в Москве).

— Возможно всё, гадать не будем. Но у Китая есть вооружённые силы у берегов Африки как раз исходя из необходимости защищать морские транспортные пути. То есть, Китай вполне допускает вероятность нарушения своей логистики как таковой. Например, ещё один вид сырья, в котором Китай заинтересован и успешно его осваивает — это, конечно, углеводороды. Потому что, несмотря на весь этот энергетический переход и новую энергетику, мы все зависим от углеводородов. И Китай особенно. У него промышленность масштабная. Энергии нужно много. И поставки углеводородов из таких стран, как Ангола, Нигерия, Судан — для Китая имеют огромное значение. И в суданской зоне Китай защищает транспортные пути и объекты нефтепромыслов. Эта охрана осуществляется по договорённости с местными властями. Кроме этого, Китай создал в этой же зоне, в регионе Красного моря, свою военно-морскую базу, в маленьком государстве Джибути (в 2017 году, в портовом городе Обок, в районе выхода из Красного моря в Аденский залив, где проходит одна из ключевых мировых транспортных артерий: Индийский океан — Суэцкий канал — Средиземное море — прим. А.Е.). И дело тут, конечно же, не только в сомалийских пиратах. В Джибути уже давно базируются военные силы и других стран, в частности — США. И Китай понимает, что на этом перекрёстке он тоже должен стоять. Китай желает иметь гарантии, что этот жизненно важный для него перекрёсток морских путей будет под его контролем, под защитой. (Примечательно, что в том же регионе теперь и Россия намерена разместить военный флот, у берегов Судана. С ним же планируется восстановление прямых авиарейсов — прим А.Е.)

Главное понимать, что Китай заинтересован во многих ресурсах, которые он может получить в Африке. Это и те же литий, колтан, танталит. И он делает всё возможное для того, чтобы не просто добывать, покупать, вывозить ресурсы, а создавать с этими странами такие отношения, которые в условиях изменчивой политической конъюнктуры в мире гарантировали бы продолжение торгово-экономического обмена.

Россия и Китай демонстрируют, что могут совместно выполнять военные задачи вдали от дома

— Недавно у южных берегов Африки завершились совместные военно-морские манёвры России, Китая и ЮАР. Все три страны входят в БРИКС (BRICS). Россия, кстати, имеет военное присутствие в ряде африканских стран, это и миротворческие миссии, и деятельность частных военных компаний. Но военно-морские манёвры трёх стран — это уже нечто серьёзное и демонстративное. Ваше мнение.

— Это первый подобный опыт совместных действий. Вообще исторически морские манёвры — это либо демонстрация мощи государств, либо предупреждение кому-то. Иногда и то и другое. На мой взгляд, совместные манёвры России, Китая и ЮАР — это демонстрация умения ладить, умения договариваться. Демонстрация того, что есть взаимопонимание, и в сегодняшних военно-политических условиях в мире эти страны могут осуществлять совместные операции. Пусть несложные, потому что эти манёвры ничем не выделяются из множества других манёвров. Но эти три по-разному устроенные страны, с разным военно-техническим потенциалом, показывают, что они умеют действовать сообща. Был там «Адмирал Горшков», фрегат с ракетами «Цирконами». И демонстрируется, что теперь эти три государства занимают достаточно весомое положение на международной арене и в военно-техническом плане, и в политическом.

Важно и то, что тут участвовали две сверхдержавы, а Россия, как бы мы ни относились к её техническому, экономическому потенциалу, статус сверхдержавы сохраняет, так как есть колоссальный арсенал ядерного оружия. А о России и Китае в международных экспертных кругах говорят как о соперниках. Хоть и находящихся в дружеских отношениях. И тут эти две сверхдержавы показывают, что они могут вдали от дома действовать сообща. И ещё один аспект, это то, что к ним присоединилась Южно-Африканская Республика. Продемонстрировано, что она находится в дружеских отношениях со сверхдержавами.

И для ЮАР — это статус, признание. Её считают ценной и стратегически важной страной. И благодаря этому признанию ЮАР может существенно улучшить свою международную репутацию. Ведь с ней же, а не с соседним Мозамбиком военно-морские манёвры проходят.

И это несмотря на сложную внутреннюю ситуацию в ЮАР.

— Что вы имеете в виду?

— Южно-Африканская республика испытывает очень сильное внутреннее напряжение. У них идёт очень острая конкуренция политических сил в стране. Очень сложное экономическое положение, потому что засуха, связанная с климатическими изменениями, это отражается на широких слоях населения. И у них недавно из-за засухи чуть ли не чрезвычайное положение ввели, там пересохли водохранилища, и вода теперь в дефиците в ЮАР. Вот эта борьба с бедностью, которая была провозглашена сразу после первых нерасовых выборов 1994 года, то есть, вытягивание населения из отсталости, нищеты, это же не очень успешно осуществляется, и создаётся социальная напряжённость. Кроме того, в стране тяжёлая ситуация с ВИЧ. ЮАР не чемпион Африки по этим делам, но тоже серьёзно.

При этом эта страна в плане уровня развития и масштаба своей национальной экономики, конечно, лидер африканского континента. Но проблемы те же, что и у других государств Африки. Страна, имеющая колоссальные полезные ископаемые, известные ещё с 19 века, не вполне сама распоряжается этими ресурсами. Там засилье международных компаний, которые по-прежнему остаются бенефициарами использования этих ресурсов.

— Можно ли сказать, что ЮАР — это, своего рода, опора России в Чёрной Африке?

— Мы, и вообще БРИКС, помогаем ей занимать определённое положение. Но про опору в плане неких военно-политических процессов — я бы пока не торопился. В плане двусторонних связей у России с ЮАР очень хорошие отношения и богатый багаж ещё с советских времён. Потому что десятилетиями СССР был одним из важнейших внешних партнёров Африканского Национального Конгресса — той главной силы, которая осуществляла борьбу против апартеида. И эти связи не забыты, они очень хорошо известны, и их часто вспоминают. И в этом отношении у нас есть на что опереться из прошлого, но абсолютизировать эти исторические заслуги тоже не следует…

Читать полностью первоисточник: «MagadanMedia.ru»

Все новости ИВ РАН в СМИ >>