Политика Ирана на Ближнем Востоке: политические и военные измерения

Вестник ИВ РАН '2020, №4, с.247-256

В представленной работе рассматриваются актуальные вопросы развития политики Ирана на Арабском Востоке за последние несколько десятилетий. Автор показывает, как формировалась и эволюционировала политика Ирана в ближневосточном регионе под влиянием происходивших в нем военно-политических трансформаций. Особое внимание уделяется политике Ирана в странах Арабского Востока, особенно Сирии. Автор показывает причины и обстоятельства, позволившие Ирану столь глубоко закрепиться в социальной ткани сирийского общества. Дается краткая характеристика истории развития отношений Ирана с рядом арабских стран Ближнего Востока. Показано место и роль Ирана в арабском обществе и арабских политических структурах накануне событий «Арабской весны». Автор исследует вопросы, связанные с влиянием народных движений в ряде арабских стран на политику Ирана в регионе и характер взаимоотношений ИРИ с рядом Ближневосточных государств. Дана позиция арабского руководства в сложившейся ситуации и его возможности влиять на ее развитие. Анализируются последние шаги Ирана по созданию подконтрольных структур в ряде арабских государств, прежде всего в Сирии. Дан анализ усилий иранской внешней политики в достижении поставленных задач, описаны основные шаги и мероприятия иранской дипломатии по укреплению своих позиций на Арабском Востоке. Автор исследует вопросы противостояния Ирана и Израиля, а также отмечает противоречия с Турцией и Россией, в некоторых арабских странах, прежде всего, в Сирии. Особое внимание уделено российско-иранским отношениям на Ближнем Востоке. В статье оцениваются шансы Ирана удержать прежние позиции в регионе в контексте выстраивания взаимоотношений с Россией и Турцией. Автор показывает, что такие основополагающие принципы внешней политики ИРИ, провозглашенные в начале Исламской революции, как «ни Запад, ни Восток, а ислам», экспорт Исламской революции, приоритетные отношения со странами мусульманского мира претерпели определенные изменения под воздействием сложных региональных процессов. Автор считает, что внешняя политика Ирана в 1990-е гг. менялась и становилась более гибкой и умеренной, постепенно утрачивая характерный для 1980-х гг. радикальный характер. Главный упор во внешней политике был сделан на обеспечение внутренней безопасности страны, ее территориальной целостности, поддержании добрососедских отношений с пограничными ИРИ государствами. Однако события «Арабской весны» и непростые внутриполитические трансформации в иранском социуме вынудили Иран постепенно вернуться к жесткой политике в регионе. Автор стремится спрогнозировать изменения в характере политики Ирана на Ближнем Востоке и делится соображениями относительно возможных изменений в характере российско-иранских двусторонних отношений перед лицом грядущих перемен в регионе, где Москва сегодня ведет активную политику.

Балбир Мадхопури. Тернистый путь (глава из автобиографии «Обрубленное дерево»)

Вестник ИВ РАН '2020, №4, с.233-246

Публикация продолжает серию комментированных переводов из автобиографии «Обрубленное дерево» (Chāṅgiā rukh, 2002; в английской версии — Against the Night) Балбира Мадхопури, известного индийского писателя, поэта, переводчика, журналиста и общественного деятеля. Он родился и вырос в квартале чамаров-неприкасаемых в панджабской деревне Мадхопур на северо-западе Индии, прошел трудную школу жизни, но смог получить высшее образование и заняться литературным творчеством. Балбир Мадхопури — автор 14 книг на панджаби, в том числе трех поэтических сборников. Он перевел на свой родной язык 36 произведений мировой художественной литературы и выступил в качестве редактора 42 книг. В 2014 г. он получил высшую награду Литературной академии Индии за переводческую деятельность и вклад в развитие языка панджаби. В автобиографическом романе «Обрубленное дерево», включенном в программы панджабских школ и целого ряда гуманитарных вузов Индии, Балбир Мадхопури делится детскими и юношескими впечатлениями и эмоциями, определившими его мотивации к борьбе за выход из круга нищеты и бесправия. Глава «Тернистый путь» повествует о трудной жизни низкокастовых жителей Панджаба в 1960–1970-х гг., о деревенских традициях и обрядах, в которых тесно переплетались верования индусов, сикхов и мусульман Пятиречья. Воспоминания о детских радостях и печалях соседствуют с размышлениями автора о социальной несправедливости и кастовом неравенстве, сохраняющихся в индийском обществе и поныне. Предлагаемый читателю отрывок из автобиографии Балбира Мадхопури — последний из четырех, запланированных к публикации в журнале в 2020 г.

О развитии метода исследования идеографических письменностей в истории синологической лингвистики (по работам авторов XIX в.)

Вестник ИВ РАН '2020, №4, с.210-218

В статье кратко представлена история исследований «идеографических» письменностей (главным образом китайского иероглифического письма) в лингвистических традициях зарубежной и российской синологии XIX в. Оставляя за рамками представленного текста выдающиеся теоретические работы советских лингвистов по истории и эволюции китайской письменности, автор обращается к периоду востоковедного языкознания, предшествовавшему той эпохе, но во многом обусловившему ее расцвет. Открытия французского лингвиста Ж.-Ф. Шампольона и англичанина Т. Юнга в начале XIX в. в области дешифровки древнеегипетских текстов естественным образом оказали мгновенное влияние на исследования других иероглифических письменностей. В настоящей статье речь пойдет о лингвистических заметках и трудах американских ученых П. Дюпонсо и С. Эндрюса, англичанина Дж. Т. Лэя, француза Ж.-М. Каллери, ранее едва ли или очень скудно освещавшихся в русскоязычной научной литературе, а также о тех аспектах в работах двух выдающихся русских синологов XIX в. — о. Иакинфа Бичурина и академика В. П. Васильева, которые непосредственно связаны с темой данной статьи. На материале анализа ключевых языковедных работ о китайском языке того периода автор стремится показать эволюцию синологического знания в теоретическом осмыслении одной из важнейших проблем в китайском языкознании — природы и устройства иероглифической письменности. Мозаика из кратких отсылок к перечисленным авторам, цитат, писем и комментариев призвана создать целостное восприятие движения научной мысли от представлений об иероглифике как о чисто идеографическом письме до осознания исключительной значимости фонетических компонентов в составе иероглифических знаков.

Израилеведение в Институте востоковедения РАН: страницы истории (2000-е гг.)

Вестник ИВ РАН '2020, №4, с.219-232

на укрепление позиций отдела как ведущего центра израилеведения на постсоветском пространстве.

Исследования Крымского полуострова российскими учеными (конец XVIII в.)

Вестник ИВ РАН '2020, №4, с.201-209

Насыщенное историческое прошлое Крымского полуострова, его природные богатства и ресурсы, его красоты во все времена привлекали внимание исследователей-путешественников. В период с последней четверти XV и до конца XVIII в. западные и восточные исследователи, посещавшие Крымский полуостров с различными целями, изучали его географию, биологию и историю. Российские ученые-путешественники не имели возможности совершать исследовательские поездки по Крыму до конца XVIII в. ввиду того, что на протяжении трех столетий (с 1475 по 1774 гг.) Крымский полуостров входил в состав Османской империи и являлся одной из ее важнейших провинций — как в торгово-экономическом, так и в военно-стратегическом отношении. С присоединением Крыма к России в 1783 г. начинается освоение новоприобретенных территорий. Исследование земель Крымского полуострова российскими учеными в первую очередь связано с политическими и экономическими переменами и преобразованиями в данном регионе. Именно ввиду необходимости получения сведений об устройстве Крыма, о его социально-экономических и этнографических особенностях, а также ввиду потребности информации о природных ресурсах земель Крымского полуострова для развития и роста его экономики, по приказу императрицы Екатерины II и по поручению правительства Санкт-Петербургская Императорская Академия Наук и Художеств направляет ученых в Крым. Российскими основоположниками изучения земель Крымского полуострова конца XVIII в. являются Василий Федорович Зуев (1754–1794), Карл Иванович Габлиц (1752–1821), Федор Осипович Черный (1745–1790), Петр Симон Паллас (1741–1811). Именно с их экспедиций начинается исследование Крыма российскими учеными в разных областях науки, а конец XVIII в. становится началом становления российского крымоведения.

Роль Англии в формировании протогосударственности иракских курдов после Первой мировой войны (1918–1920 гг.) в форме мандатных территорий

Вестник ИВ РАН '2020, №4, с.179-191

В статье развивается предложенный автором ранее тезис о стадиальном формировании протогосударственности иракских курдов. Концепт национальной идентичности Иракского Курдистана остается объектом сложной и уже немало времени длящейся дискуссии. Основным препятствием курдскому интегральному национализму по прежнему остается тот факт, что курды говорят на разных диалектах курдского языка, имеют ярко выраженные политические и межклановые конфликты в деле распределения власти и полномочий, не говоря уже о практической невозможности определения политических границ гипотетически независимого Иракского Курдистана. Практически с теми же противоречиями столкнулась и Англия в период оккупации Месопотамии в момент окончания Первой мировой войны (сразу после Мудросского перемирия 31 октября 1918 г). Попытки Англии создать здесь независимое курдское государство потерпели крах по целому ряду причин, затронутых в статье. На наш взгляд, именно в этот период в курдской среде началось осознанное стремление к государственности (на примере королевства Курдистан (1922–1924 гг.), имевшее классические характеристики вождества, однако носившей при этом выраженную антиколониальную, антиимпериалистическую направленность). Феноменология политических отношений британского правительства с политическими элитами такого протогосударства непосредственно перед введением мандата Лиги Наций над этими территориями под контролем Англии и стала предметом анализа в этой статье.

Новые ордена Индонезии

Вестник ИВ РАН '2020, №4, с.192-200

Демократизация Индонезии после падения режима «нового порядка» Сухарто в 1998 г. включает в себя не только ограничение занятия должности президента двумя сроками, избрание президента всеобщим, равным, прямым, тайным голосованием, создание Совета региональных представителей, учреждение Конституционного Суда и всеобщие, равные, тайные, прямые выборы в Народный консультативный конгресс, но и отказ от «двойной функции» армии. Армия перестала быть главной политической силой общества, по крайней мере, официально. Демократизация в Индонезии затронула и наградную систему. Вместо преобладания военных наград в 2009 г. введено деление на гражданские и военные награды, из которых первые занимают более высокое место в наградной иерархии. Обе группы насчитывают по семь орденов. Высшие ордена — Звезда Республики Индонезии, орден «Великий сын Родины» (Bintang Mahaputera) и Орден за заслуги первой степени (Bintang Jasa) — гражданские. Одновременно президент Сусило Бамбанг Юдойоно учредил два новых ордена — Человечности и Борца за демократию. Обе награды по должности получают президент и вице-президент страны. До сегодняшнего дня Орден человечности иначе как по должности не вручался. Лишь четверо индонезийцев, наряду с президентами и вице-президентами с 2009 г. по настоящее время, удостоились первой степени Ордена борца за демократию. Данные о вручении младших степеней этой награды не обнародованы. В настоящее время оба ордена служат знаками принадлежности к высшей политической элите Индонезии. В статье рассматриваются статуты и описание орденов.

Роль российского консула в Дамаске князя Б. Н. Шаховского в поддержке межрелигиозного мира накануне Первой мировой войны

Вестник ИВ РАН '2020, №4, с.162-178

Князь Борис Николаевич Шаховской (1870–1926), российский консул в Дамаске с 1907 г. вплоть до Первой мировой войны, оставил потомкам образец внимательной и взвешенной дипломатии. Его донесения в Посольство России в Константинополе и в 1-й отдел МИДа содержат бесценные сведения, проливающие свет на межконфессиональные отношения в сирийских областях Османской империи накануне и после Младотурецкой революции, а также в канун и первые месяцы Великой, как тогда ее называли, войны. В статье анализируются сообщения дипломата о различных аспектах религиозной ситуации в регионе. Рассматривается деятельность в Дамаске исламистской организации «Магометанское братство», имевшей целью насаждение законов шариата во всем сирийском социуме и противодействие иноверному и европейскому влиянию в регионе. Оценивается тревожное изменение межконфессиональных отношений, когда росла подозрительность мусульман по отношению к согражданам-христианам, усугубленная поголовным военным призывом в условиях Триполитанской и двух Балканских войн. Внимательно следил консул за проблемами участия православных арабов в османских органах управления, а также за церковным казусом попытки присоединения английских старокатоликов к православию, действующих через митрополита Бейрутского. Представляют исторический интерес сведения о колебаниях сирийских яковитов, то переходивших в унию, то расторгавших ее, а также заметки о деятельности в регионе католических миссий. Все эти явления на сирийских территориях рассматривались дипломатом сквозь призму конкуренции европейских держав, в особенности Франции и Италии.

Взаимодействие в области культуры между Сефевидским Ираном и Османской Турцией в XVI в.

Вестник ИВ РАН '2020, №4, с.136-148

Приход в Иране в 1501 г. к власти суфийской династии Сефевидов (Сафавидов) в лице шаха Исмаила I вызвал заметные трансформации в политической, социальной, культурной и религиозной жизни Ближнего и Среднего Востока. Эта династия в качестве основной опоры использовала полукочевые племена тюрок-огузов («кызылбашей»), которых ей удалось объединить под эгидой своеобразного военно-суфийского ордена сафавийа. Но в культуре Сефевидского государства продолжал преобладать высокий стиль, связанный с классической эпохой персидского культурного ареала («Большого Ирана») X–XV вв. Наметившийся в предшествующие века ирано-тюркский синтез получил новое оформление в связи с принятием Сефевидами имамитского толка шиизма в качестве официального религиозного мировоззрения. Это поставило соседнее Османское государство в сложное положение, так как ему приходилось заимствовать культурные коды у «еретиков». Но и отказаться от культурного взаимодействия с Сефевидами Османы не могли, так как у них не было в ту эпоху иного культурного ориентира. Описанная ситуация привела к ряду коллизий в биографиях ряда деятелей культуры, которым приходилось выбирать между содружеством с «идеологическим противником» и соперничеством, ради которого им нередко приходилось скрывать личные убеждения и вести «двойную жизнь». Судьбы многих людей, начиная от наследных принцев и кончая простыми кочевниками, оказались сломанными или приобрели оттенок трагизма в ходе османско-сефевидского конфликта «духовных путей». При этом другим поэтам, живописцам, суфиям удавалось иногда трансформировать это внешнее противостояние в символику религиозно-культурного синтеза. В научной литературе много работ посвящено отдельным аспектам культуры Османской империи и Сефевидского государства по отдельности, но почти не встречается трудов, рассматривающих синтез культур этих двух крупнейших мусульманских государств. Между тем, по мнению автора статьи, понимание взаимодействия и синтеза османской и сефевидской культур в XVI в. является ключевым моментом для истории культуры исламского мира. Статья преследует цели наметить основные пункты этого культурного синтеза, проследить их зависимость от идеологии двух государств и выявить черты личности «человека культуры», которые способствовали гармонизации культуры двух идеологически взаимно непримиримых, но культурно взаимно дополняемых империй. Сравнительное исследование такого рода начато с опорой на османские источники. В дальнейшем оно должно быть продолжено с включением источников, оценивающих восприятие османского культурного «багажа» со стороны Сефевидов.

Далай-лама и наука. К 85-летию Далай-ламы

Вестник ИВ РАН '2020, №4, с.149-161

Статья приурочена к 85-летию Далай-ламы XIV Тензина Гьяцо и посвящена его вкладу в развитие диалога науки и духовности. Отмечаются основные вехи пути Далай-ламы по ознакомлению с наукой, итоги которого он подвел в монографии «Вселенная в одном атоме. Буддизм и наука на службе миру». В ней автор попытался объяснить, как можно выработать целостную картину мира, опираясь не только на науку, но и на духовность. Далай-лама уверен в необходимости диалога науки и буддизма. По его мнению, существует ряд положений, которые сближают науку и буддийскую философию, и это является хорошим базисом для такого диалога. Это нетеистических характер обоих, сходство их методов познания, а также единство цели, заключающейся в поисках истины. В монографии Далай-лама также поднимает важный вопрос: есть ли в науке место этике? Он дает положительный ответ и расширенно аргументирует его. В течение нескольких десятков лет Далай-лама активно предпринимает шаги, направленные на развитие диалога науки и духовности, на примере буддизма. В последние годы к этому процессу активно подключились российские ученые. По инициативе Далай-ламы были проведены две масштабные конференции в рамках программы «Фундаментальное знание: диалоги российских и буддийских ученых». По итогам этих встреч был организован совместный российско-буддийский исследовательский центр по изучению измененных состояний сознания на базе различных видов буддийской медитации, который расположен на юге Индии.