История как проблема

Вестник ИВ РАН '2020, №4, с.12-19

Данная статья продолжает дискуссию, начатую рецензией группы преподавателей Южного федерального университета [Вольчик, Любский, Макаренко, Петров, 2019] на монографию Л. Б. Алаева «Проблематика истории Востока» [Алаев, 2019] и является комментарием автора упомянутой книги на рецензию работников того же университета [Драч, Кириллов, 2020]. Г. В. Драч и А. А. Кириллов ставят под сомнение многие положения автора книги. Прежде всего, критическую оценку современного состояния теоретических подходов к изучению истории, в частности — степень устарелости марксистской методологии. Авторы рецензии не замечают, что конкретные исследования уже подорвали формационную теорию, но не предлагают ничего взамен. Что попытки использовать какой-то иной, например, цивилизационный, подход к всемирной истории пока не дали значимых результатов. Продолжаются поиски «золотого ключика» — такого фактора, который бы все объяснил. В наших российских условиях таким ключиком часто выступает экономический фактор при умалении значения факторов духовности, нравственности, формирования личности и т. п. Дело не в том, чтобы отрицать огромное значение экономических отношений и экономических показателей, нужно просто признать, что экономика определяет не все — в частности, культурное состояние общества или, например, политический строй. Степень враждебности к «буржуазным» ученым по сравнению с советскими временами значительно уменьшилась, но все еще присутствует, давно уже превратившись из идеологического в геополитическое противостояние. Часто теоретические взгляды ученых диктуются на самом деле идеологическими позициями диспутантов. А это, конечно, препятствует откровенному обсуждению научных вопросов. Тем более необходимо различать проблемы, по которым можно вести дискуссию на основе общих принципов стремления к истине, и политические и идеологические позиции ученых, по которым дискуссия невозможна по причине разного толкования одних и тех же терминов или событий.

Кабул снова добивается прекращения огня

Источник: Независимая газета

Талибы заявляют, что для мирного урегулирования пока нет условий

В Северной Африке до стабильности ещё очень далеко

Источник: Независимая газета

Арабская весна не принесла в регион значимых результатов.
Во дворце короля Мухаммеда VI в Рабате прошли переговоры делегаций Марокко, Израиля и США.

Ближний Восток на краю пропасти

Источник: Независимая газета

Регион переживает самый нестабильный период в новейшей истории

Кабул – за межафганский диалог, но без давления и диктата

Источник: Независимая газета

Процветание Афганистана не может быть достигнуто при эмиратском режиме

Современные тенденции политического и экономического развития Турции

Вестник ИВ РАН '2020, №2, с.370-

Наречия, обозначающие промежуток времени, в эвенкийском языке

Вестник ИВ РАН '2020, №2, с.358-369

В статье рассматривается категориальная принадлежность непроизводных слов, обозначающих период времени, связанный со сменой времен года и времени суток, и функционально являющихся наречиями: боло- «настать (об осени), осенью», дюга- «настать (о лете), летом», долбо- «настать (о ночи), ночью» и др. Эти наречия сравниваются с образованными от них существительными на -нӣ, которые с определенным падежным окончанием могут выступать в такой же наречной функции. Морфологическое совпадение наречия и глагольной основы (его можно описывать как конверсию) — типологически уникальное явление. Также типологически уникальна конверсия наречия в глагол. Формы же существительного в функции наречий или конверсия существительного в наречие — типологически частые явления, представленные и в эвенкийском, и в тунгусо-маньчжурских языках, и во многих других языках. Данные словарей эвенкийского языка, материал из других языков, данные словообразования позволяют заключить, что рассматриваемые наречия, кроме наречных и глагольных свойств, также имеют свойства именных основ. Такие основы можно описывать как исторически недифференцированные типа «глагол и имя» — в эвенкийском языке таких основ много (например, агды — «гром, греметь (о громе)»). Именное употребление этих основ исчезло в ряде диалектов, в том числе в литературном языке: боло- «начинаться (об осени), осенью», но не «осень». Вместо боло стало использоваться производное слово боло-нӣ «осень». Для словообразования основы типа боло- выступают не только как глагольные (боло-ро-н ‘настать(об.осени)-NFUT-3SG’ «провел осень»), но и как именные: слово долбо-гида «ночная/полуночная сторона, север» образовано с помощью суффикса -гида, присоединяющийся только к именным основам.

О:та Гю:ити. «Записи о князе Нобунага». Свиток VI (Перевод и комментарии). Часть II

Вестник ИВ РАН '2020, №2, с.334-346

В данной публикации представлена вторая часть перевода свитка VI хроники «Записи о князе Нобунага» («Синтё:-ко: ки»), одного из главных источников по истории Японии XVI в. Свиток VI содержит копию предостережений из 17 статей Ода Нобунага, адресованных сёгуну Асикага Ёсиаки. В этом документе Нобунага упрекнул своего господина в своеволии, корыстолюбии и несправедливости. Появление наставлений свидетельствовало об обострении борьбы за власть между сёгуном и Нобунага. В свитке VI рассказывается об открытом выступлении сёгуна против Нобунага, который в начале 1573 г. оказался в кольце врагов — Такэда Сингэн, дома Адзаи и Асакура, последователи «Истинной школы Чистой земли», руководимые Хонгандзи, и другие противники стремились к тесной координации своих действий. В этой ситуации Нобунага не пожалел усилий, чтобы договориться о мире с Ёсиаки. Однако перемирие оказалось непрочным, сёгун вновь бросил вызов своему могущественному вассалу, который двинул войско на столицу, а затем принудил к капитуляции сюзерена, запершегося в замке Макиносима, и отправил его в изгнание. Для О:та Гю:ити, автора хроники, сёгун после разрыва с Нобунага превратился во «врага Поднебесной»; его симпатии безусловно находились на стороне Нобунага. Кроме того, в свитке VI повествуется о победоносном завершении военной кампании против домов Асакура и Адзаи, главы которых были принуждены к сэппуку, а также о походе Нобунага на север провинции Исэ с целью приведения к покорности местных самурайских кланов, многие из которых присоединились к силам Икко:-икки.

Английский язык в Пакистане как vis-a-vis урду

Вестник ИВ РАН '2020, №2, с.347-357

В статье рассматривается функционирование в Пакистане английского языка, имеющего статус официального наряду с национальным языком урду, и дается прогноз относительно его дальнейшего распространения в стране. Анализируются факты, связанные с началом внедрения английского языка в жизнь Британской Индии и появления языка урду в качестве его «соперника» на общественно-политической арене. Престиж английского языка повышался по мере укрепления власти британцев в Индии, поскольку становилось все более очевидной его практическая польза при получении наиболее прибыльных и влиятельных мест службы. После создания Пакистана урду был объявлен национальным языком и объединяющим символом страны. Правительство объявило «курс на урду», но было невозможно сразу изменить унаследованный бюрократический режим и отказаться от английского языка как языка системы правления. Прослеживается непоследовательность языковой политики правительства Пакистана: декларации о продвижении урду и реальная поддержка английского. Английский язык де-факто и де-юре широко используется во многих ветвях власти, в офицерских рядах вооруженных сил Пакистана, в ряде учебных заведений; он остается основным языком англизированной пакистанской элиты и довольно быстро распространяется среди студенческой молодежи. Отдельное внимание уделено конкретным примерам практического применения английского языка в новых сферах социальной коммерции и маркетинга и приобщения молодежи к западной культуре через английский язык. Тем не менее со ссылками на социолингвистические исследования высказывается предположение о невозможности в обозримом будущем замещения английским языком языка урду — основного языка коммуникации в большинстве районов Пакистана, языка, связанного с государственной религией страны — исламом, и символом единства Исламской Республики Пакистан.

Балбир Мадхопури. Моя родина — Мадхопур (глава из автобиографии «Обрубленное дерево»)

Вестник ИВ РАН '2020, №2, с.324-333

Публикация продолжает серию комментированных переводов с хинди из автобиографии «Обрубленное дерево» (Chāṅgiā rukh, 2002; в английской версии — Against the Night) Балбира Мадхопури, известного индийского писателя, поэта, переводчика, журналиста и общественного деятеля. Он родился и вырос в квартале чамаров-неприкасаемых в панджабской деревне Мадхопур на северо-западе Индии, прошел трудную школу жизни, но смог получить высшее образование и заняться литературным творчеством. В 2014 г. он получил высшую награду Литературной академии Индии за переводческую деятельность и вклад в развитие языка панджаби. В автобиографическом романе, включенном в программы панджабских школ и целого ряда гуманитарных вузов Индии, Балбир Мадхопури делится детскими и юношескими воспоминаниями, мыслями и эмоциями, определившими его мотивации к борьбе за выход из круга нищеты и бесправия. Открывающая книгу глава представляет собой авторский манифест, в котором обозначены главные проблемы и исторические «болевые точки» низкокастовых жителей индийских деревень, а также упомянуты знаковые для них имена политических и общественных деятелей — тех, кого часто именуют «иконами» неприкасаемых. Эмоциональный рассказ Балбира Мадхопури об обычаях и жизненном укладе обитателей его деревни в 1960–1970-х гг. изобилует определениями «несправедливый», «унизительный», «жестокий», «деспотичный», что неудивительно: после обретения Индией независимости практика неприкасаемости была законодательно запрещена, но жизнь более 250 млн. индийцев, относящихся к «обслуживающим» категориям населения (уборщики, кожевенники, подметальщики и др.) и находящихся в самом низу социальной лестницы, по-прежнему остается крайне незавидной. Предлагаемый читателю отрывок из автобиографии Балбира Мадхопури — второй из четырех, запланированных к публикации в журнале в 2020 г.