22 февраля 2017 года

Доклад к.и.н. М.В.Рудаковой: «Арабская касыда как психотренинг счастья»

 
В рамках семинара "Литературный контекст. Актуальные проблемы современного литературоведения" был заслушан доклад к.и.н. М.В.Рудаковой «Арабская касыда как психотренинг счастья».

В работе семинара приняли участие к. ф. н. Н. Д. Гаврюшина, к .ф. н. Л. А. Васильева, к. ф. н. Э. А. Али-заде,   к. ф. н. М. В. Николаева, д. и. н. Е.Ю. Ванина (Центр Индийских исследований), к. ф. н. Д. И. Онаева, к. ф. н. М.А. Шкарбекова (Отдел памятников письменности ИВ РАН)

1. Научная и психологическая актуальность темы. Мы предлагаем новый подход к анализу и прочтению доисламской касыды, который поможет лучше понять и структурировать сложную литературную ткань касыды. Для этого мы рассмотрим ее как жанр, занимающий промежуточное положение между литературой и психотренингом, условно названным нами «психотренинг счастья». В современном мире интерес к психотехникам счастья обусловлен тем, что в свете стремительности изменений жизненных условий мы все больше убеждаемся в том, что от наших мыслей и чувств зависит наше судьба. То, чего мы желаем на уровне подсознания, сбывается, ибо «подобное притягивает подобное». Наша задача – уметь так структурировать подсознание, чтобы оно позволило сбываться нашим истинным намерениям, связанным с нашей сущностью (миссией), ведущим нас по пути счастья и благоденствия. Для этого наше подсознание должно быть чистым, а наше умение контролировать эмоции и мысли – совершенным.

Анализ касыды с учетом содержащихся в ней «психотехник счастья» позволяет лучше структурировать мотивы касыды в свете выявления этапов внутреннего диалога поэта с подсознанием. Кроме того, это позволяет увидеть в доисламской касыде ростки суфизма с его культом «совершенного человека» (аль-инсан аль-камиль).

Нельзя не отметить, что в арабоязычной литературе в последнее время стала доминировать тема «нового прочтения арабской поэзии», где психологическому аспекту уделено особое внимание. Таковы работы Мустафы Насыфа, Гисы аль-Кадиры и других. Так что психологический анализ касыды – это неизбежный тренд в арабистке, требующий от исследователя умения мыслить творчески, объединять личный опыт с беспристрастным анализом.

2. Психотехники счастья в касыде. Итак, покажем, что в доисламской касыде имеются психотехники, позволяющие индивиду обрести качества самодостаточной личности и сделаться хозяином судьбы. Истоки этого изысканного мировоззрения уходят в поэтику пустыни с ее «культом оазиса». Арабам-бедуинам важно проложить маршрут к оазису, выбрать момент отправки в путь и выдержать путешествие по пустыне, полной опасностей и миражей. Для поддержания жизни в экстремальных условиях необыкновенно важна работа с подсознанием, умение настраивать себя на успех и спокойствие. Бедуин всегда наедине со своей целью – найти и удержать в памяти маршрут к оазису. Как пишет Мустафа Насыф, «Путешествие по пустыни представляет собой стремительный переход из географического

пространства в психологическое». Итак, каковы методы работы с подсознанием в арабской поэтической и магической культуре?

Первое – это постулат о внутренней гармонии и самодостаточности индивида как залог его жизненного успеха. «Рыцарь пустыни», воспетый в кодексе муруввы (мужественности), должен обладать качествами безупречного воина, достоинствами поэта, философа и мага, видящего судьбу в лицо. Только на этой надежной основе можно стать «мастером момента», обрести умение делать «спонтанный правильный выбор», ведущий к благоприятным последствиям.

Мотивы касыды, которые представляют собой основные жизненные ситуации бедуинского быта (отдых, любовные приключения, битвы, путешествия через пустыню), последовательно раскрывают качества «идеального рыцаря», храброго и милосердного, щедрого и справедливого. Но помимо внешней канвы касыды (движения от мотива к мотиву), в ней есть внутренний монолог бедуина с подсознанием. Психологическая вертикаль

касыды формируется лестницей чувств, которые переживаются поэтом в связи с тем или иным мотивом. Поэт отсеивает неблагоприятные эмоции путем переключения внимания на позитив (тахвиль) и наблюдения за потоком чувств (муракаба). Так, в мотиве «плача над следами покинутой стоянки» всплывает тема воскрешения счастливых моментов прошлого, в теме битвы подчеркивается момент милосердия к врагам. Это происходит с целью настройки подсознания на состояние «приятной отстраненности», что служит залогом счастья в любых условиях. Как гласит арабская пословица: «Тот, кто преодолевает гнев, становится веселым, кто побеждает страсть, становится успешным, а тот, кто победил алчность, становится счастливым».

Наконец, помимо работы с «миром чувств», в касыде раскрыта работа с «миром идей». В «культуре оазиса» пространство пустыни воспринимается как единое пространство возможностей-вариантов развития ситуации (поле чистой потенциальности), где обретению оазиса предшествует утомительное и опасное путешествие. Любовь к этой «диалектике бытия» формирует моделирующее мышления арабов, воспринимающее мир в виде динамических клише. Каждый образ, предмет или явление содержат два полюса (экстремума), которые подчеркивают потенциальность развития данной модели в будущем. И мы можем управлять этим будущим, зная полюса модели. Так, война, наряду с тяготами и страданиями, дает возможность проявить благородные качества личности, период одиночества и разлуки благоприятствует самоанализу. Образ женщины в арабской поэзии также диалектичен. Он сочетает в себе черты женщины-плодородия и дарительницы наслаждений (образ рая-оазиса), а также черты жестокой и капризной

возлюбленной, несущей страдания и даже смерть. По сути, она служит образом пустыни и даже самой судьбы, непреклонной, неотвратимой, но справедливой и игривой. Поэт должен разгадать ее прихоти, сравняться с ней в самодостаточности, превзойдя ее в благородстве. Тогда раскроются все потенциальные качества его натуры, условно, мужские и женские, объединятся «пути души» и «духа» в бескорыстной цели познания ритмов мироздания, следствием чего станет спонтанное и одновременное осознанное отношение к жизни.

Выступившие в дискуссии к. ф. н. Н. Д. Гаврюшина, к .ф. н. Л. А. Васильева, к. ф. н. Э. А. Али-заде,   к. ф. н. М. В. Николаева, к. ф. н. Д. И. Онаева, к. ф. н. М.А. Шкарбекова отмечали спорность постулатов о самодостаточности личности в средневековом сознании, проблемы соотношения диалектичной «цельности» восприятия пространства и атомарности «расчлененного» мышления , отмечаемого в средневековой арабской культуре ведушими мировыми арабистами (Массиньоном,Грюнебаумом), адекватности переводов и отсутствия объективных критериев трактовки смены характерны мотивов арабской касыды, связанным с проблемой фискации культурного кода цивиизции.